Комната, какие обыкновенно бывают на русских курортах, например в Ялте. Кроме обыкновенной дачной обстановки, на авансцене, слева, большое кресло chaise longue. Комната представляет не спальню, а гостиную. Направо дверь в комнату Любови, на средней стене входная дверь, налево глухая дверь.
Выход 1
Олимпиада Ивановна и за сценой, справа, Любовь и психиатр. Олимпиада Ивановна одна, стоит у правой двери и прислушивается к разговору за дверью. За дверью слышен шум отодвигаемого стула и голос психиатра: “Мое почтение!”, потом голос Любови: “До свиданья, доктор!” Олимпиада Ивановна поспешно отходит от двери в противоположный конец комнаты.
Выход 2
Психиатр выходит справа и притворяет за собой дверь.
Олимпиада Ивановна
(тихо)
Ну, что, доктор?
Психиатр
(заговаривает тоже тихо; вообще весь разговор происходит вполголоса)
Ничего особенного, но, конечно, осторожность не мешает.
Олимпиада Ивановна
Как же это, доктор?
Психиатр
Главным образом берегитесь вредных влияний, нервных раздражений, неприятностей.
Олимпиада Ивановна
Да как же от них уберечься? Любочка такая впечатлительная! Положим, теперь она стала тише, спокойнее, чем прежде… Так вот только иногда расплачется, рассердится, а потом ничего, опять спокойна…
Психиатр
(про себя)
Ну, это спокойствие…
Олимпиада Ивановна
Что вы говорите?
Психиатр
Ничего. Я хотел сказать, что маленькие развлечения были бы полезны. (Улыбается.) Мы здесь не лечим скукой.
Олимпиада Ивановна
Да только бы она хотела, я ей мешать не буду, но она все говорит, что она утомлена, ничего не хочет. А сегодня я вот и вас пригласила, потому что Любочка жаловалась на головную боль… “Так”, – говорит…
Психиатр
Знаю, она мне говорила… (Задумался.) Вы говорите, год прошел?
Олимпиада Ивановна
Да.
Психиатр
Вы говорили, что это у нее не долго было?
Олимпиада Ивановна
Да, около месяца, потом сразу прошло, как рукой сняло.
Психиатр
А потом не было рецидива?
Олимпиада Ивановна
Как это?
Психиатр
Так иногда бывает… возвращается…. периодически…
Олимпиада Ивановна
Ах, что вы? Не дай бог!
Психиатр
Что ж, знаете, осмотрительность никогда не помешает; мы, врачи, всегда принимаем во внимание даже самую худшую возможность…
Олимпиада Ивановна
Что же надо делать?
Психиатр
Пока все то же, что я сказал, а если бессонница и головная боль не уступят перед бромом, тогда попробуем морфий.
Выход 3
Олимпиада Ивановна, психиатр и Любовь входит справа на последние слова, бросает подозрительный взгляд на тетку и доктора. При входе ее они начинают громко говорить.
Психиатр
(Олимпиаде Ивановне, отступая к двери)
Так вы, пожалуйста, наблюдайте, чтобы ваша племянница принимала ванны правильно и чтобы вечером не сидела долго.
Олимпиада Ивановна
Хорошо, я уж присмотрю, лишь бы она слушалась.
Психиатр
Главное, не следует читать на ночь, тогда, надеюсь, и бессонница пройдет. Еще раз, мое почтение.
(Кланяется обеим, Люба молча отвечает поклоном; психиатр исчезает в средних дверях.)
Олимпиада Ивановна
(ему вслед)
До свиданья!
За стеной кто-то начинает играть гаммы.
Выход 4
Олимпиада Ивановна и Любовь.
Любовь
Ах, эти гаммы!.. Тетя Липа, подите попросите эту даму, чтобы она оставила свою игру, я не могу этого слышать!
Олимпиада Ивановна
Но, Любочка, она уже и так жаловалась, что мы мешаем ей заниматься музыкой…
Любовь
Пусть играет в то время, когда меня нет дома.
Олимпиада Ивановна
Ты теперь так редко выходишь.
Любовь
Неужели я должна из-за нее весь день на солнце жариться? А впрочем, пусть барабанит! Что уж! Все равно.
Олимпиада Ивановна
Ну, полно, не сердись. Должна же она понять, что у человека голова болит.
(Выходит)
Любовь
(вслед Олимпиаде Ивановне)
Приходите скорее, я не хочу оставаться одна.
Гаммы вскоре затихают.
Выход 5
Любовь – одна, потом Надежда Петровна у окна.
Любовь
(берет книгу, садится в chaise longue, пробует читать, но вскоре бессильно опускает руку, и книга падает на пол, но Любовь не обращает на нее внимания)
Ах, ничего не понимаю, глупа стала!
Надежда Петровна
(появляется у окна)
Любовь Александровна, вы дома?
Любовь
(встает и подходит к окну)
Дома. Войдите, пожалуйста, Надежда Петровна!
Надежда Петровна
Нет, Любовь Александровна, я не могу, вот веду своих малышей на песок. (Зовет, отвернувшись от окна.) Маня! Коля! Куда же вы? Подождите! (Любе.) Я вот зашла, думала, может быть, в вы с нами, поддержите мне компанию.
Любовь
Не сегодня, Надежда Петровна; вы уж меня извините, раскисла что-то.
Надежда Петровна
Э, пустяки! Это от жары. Вот возьмите-ка с собой ваши принадлежности, – может быть, какой-нибудь этюд напишете, а я вам почитаю.
Любовь
Не подвигается что-то мое рисование теперь… Утратила способность. Не знаю, куда и краски девала…
Надежда Петровна
Ну, это вам грех так пренебрегать своими талантами!..
Любовь
Какие таланты! У меня их никогда не было.
Надежда Петровна
Полно, полно, унижение паче гордости! Я уже узнала от вашей тетушки, что вы поете; да такая вы недобрая, что и не хотите нам свое искусство показать.
Любовь
Тетя Липа вспомнила дела давно минувших дней. Elles? taient belles les neiges d’antan…
Надежда Петровна
Вы сегодня с левой ноги встали, Любовь Александровна. Пойдемте-ка, право!
Любовь
Ну, хорошо!.. Я, пожалуй, приду; только не сейчас, надо все-таки переодеться.
Надежда Петровна
Так я буду ждать вас около нашей купальни. Дети, где вы?
(Уходит.)
Выход 6
Любовь и Олимпиада Ивановна – входит слева.
Любовь
(пододвигает стул, сама садится в chaise longue)
Сядьте около меня, тетя.
Олимпиада Ивановна садятся на стул.
Послушайте, зачем вы звали доктора?
Олимпиада Ивановна
(смущенно)
Я, Любочка, не звала его, он сам пришел… мы встретились…
Любовь
Ах, тетя Липа! Хотя я и поглупела теперь, но еще не окончательно, и меня не так легко обмануть.
Олимпиада Ивановна
(опустив глаза)
Да кто же тебя обманывает?..
Любовь
Не стыдитесь, я знаю, у вас добрые намерения: “блаженна ложь”… Да жаль, пользы мало. Я ведь знаю, что когда дело доходит до морфия, то это уже плохо.
Олимпиада Ивановна
Это тебе послышалось!
Любовь
Что послышалось? Ну, вот и проговорились!.. Эх, конспиратор из вас!.. Впрочем, бог с вами, простите, зачем я, в самом деле, мучаю вас? Я вам уже и без того надоела.
Олимпиада Ивановна
Грешно тебе так говорить…
(Отворачивается.)
Любовь
(берет Олимпиаду Ивановну за руку, привлекает к себе и целует)
Нет, тетя, милая, я шучу!
Олимпиада Ивановна
Шутки твои…
Любовь
Такие же, как и я сама, глупые. Ну, довольно, не сердитесь! Я знаю, что вы меня любите.
(Целует ее руку, тетка целует Любу в голову. Потом Люба склоняет голову на плечо к тетке, та гладит ее волосы.)
А только лучше бы вы меня не любили, тогда я могла бы уйти…
Олимпиада Ивановна
Куда это уйти, Люба?
Любовь
Да совсем прочь с этого света.
Олимпиада Ивановна
Не говори так.
Любовь
(поднимает голову и откидывается на спинку кресла)
А как вы думаете, тетя Липа, для чего люди должны жить?
Олимпиада Ивановна
Как для чего? Просто для жизни…
Любовь
А когда жизни нет, тогда как?
Олимпиада Ивановна
Как это может быть? Жизни нет тогда, когда человек умер, а пока он жив…
Любовь
О, если бы всегда было так! А то ведь часто есть человек на свете и можно подумать, что он живет, а в нем уже давно нет жизни…
Олимпиада Ивановна
Это только так кажется, Люба.
Любовь
Кажется?.. Может быть, и кажется… Но тогда, значит, это так и есть.
Олимпиада Ивановна
То есть, как это?
Любовь
Например, если кому-либо кажется, что он счастлив, то, значит, он и в самом деле счастлив… И я раз была счастлива, так счастлива!.. Зачем прервали это счастье… Ах, что я говорю? Разве это можно прервать или отвратить? Это фатум, это мойра!
(Порывисто встает и закрывает лицо руками.)
Олимпиада Ивановна
Что с тобой, Люба?
Любовь
Ах, ничего, я вспомнила… Если бы вы знали, как мне бывает стыдно при этих воспоминаниях, просто, хоть сквозь землю провалиться!.. О, неужели опять?..
Олимпиада Ивановна
Не думай об этом… Ну, что там вспоминать! Оно уже прошло, слава богу, это несчастье…
Любовь
Несчастье!.. Все несчастье! А когда же было счастье? Ах, тетя!.. Ну, довольно, я опять вас расстроила. Не обращайте внимания, это так, голова болит, вот и нервничаю. (Пауза.) Знаете, о чем я вас попрошу? Достаньте мне мой альбом с карточками, он там, в сундуке.
Олимпиада Ивановна
Что это тебе вздумалось?
Любовь
Так… Пожалуйста.
Олимпиада Ивановна уходит влево. Любовь поет отрывками “Posa la mano”… обрывает, потом – “Ой, місяцю, місяченьку”, тоже обрывает, махнув рукою, прислоняется к косяку окна.
Выход 7
Олимпиада Ивановна входит слева с альбомом.
Олимпиада Ивановна
(подает Любе альбом, та берет его, но не раскрывает)
Ну, вот тебе твой альбом.
Любовь
Спасибо, тетечка. Да! Я забыла вам сказать: тут недавно приходила Надежда Петровна, звала меня вместе идти к морю. Приготовьте, пожалуйста, мои вещи для купанья, я, может быть, пойду, скоро ведь пора будет.
Олимпиада Ивановна уходит.
Любовь одна. Садится за стол, открывает альбом, находит одну карточку, смотрит на нее с минуту, облокотившись на руку, потом вынимает карточку из альбома и тихим дрожащим голосом читает надпись на обороте: “Моей Беатриче”. Кладет голову на стол и тихо плачет, вытянув руку с карточкой вдоль стола.
Выход 8
Милевский за сценой.
Милевский
(за окном)
Pardon, madame, позвольте спросить, здесь живет m-lle Гощинская?
Женский голос
(отвечает)
Здесь, вот ее дверь.
Любовь поспешно встает, отирает глаза, оправляет волосы и идет отпирать.
Выход 9
Милевский появляется в средних дверях.
Милевский
Здравствуйте, Любовь Александровна? Насилу нашел вас на этом Олимпе!
Любовь
Откуда вы, Сергей Петрович?! Будто с неба свалились!
Милевский
Все равно что с неба, – с моря, – а оно теперь совсем как небо: чудное!
Любовь садится к столу, Милевский тоже.
Любовь
Вы, значит, недавно приехали?
Милевский
Сегодня утром.
Любовь
И Саня, конечно, с вами?
Милевский делает утвердительный жест.
Любовь
Отчего же она не пришла с вами? Боится меня?
Милевский
Что вы, бог с вами! Она просто устала, море утомило. К тому же вас надо было прежде найти!
Любовь
А как же вы нашли? Откуда вы узнали мой адрес?
Милевский
Как-то встретил Крицкого, он мне и сообщил. Он, кажется, был единственным счастливцем, получавшим письма от вас.
Любовь
Не много же и он их получил… Что же, долго вы меня искали?
Милевский
Долгонько. Как видите, Сане пришлось бы немало походить, а сегодня такая страшная жара! Так вот Саня и послала прежде меня на разведки. На то и мужья, чтобы жены напрасно не беспокоились!
Любовь
О, в таком случае роль мужа неблагодарна.
Милевский
Нет, почему же?! Истинно рыцарская роль: защищать слабых, служить своей даме, а за это она защищает нас от самых опасных врагов – от нас самих. Она вносит в нашу жизнь спокойствие, постоянство, уверенность…
Любовь
Вот как! У вас прежде, кажется, были не такие старинные теории, – более в стиле fin de si? cle…
Милевский
Что делать, Любовь Александровна: tempora mutantur… не кончаю, потому что это банально. А что касается теорий вообще, то теория всегда служит практике, ничего не доказывает и ни к чему не обязывает.
Любовь
Легко жить на свете таким людям, как вы.
Милевский
Что ж!.. я не жалуюсь на судьбу, nous sommes des bons amis!
Любовь
Как видно, вы, собственно, мало переменились с тех пор, как мы с вами виделись.
Милевский
А почему бы я должен был так уж радикально перемениться? Не так-то много времени прошло с тех пор.
Любовь
Да… это правда… мне все кажется, что это так давно было… Ну, что там новенького случилось у нас за это время?
Милевский
Кое-что есть: новое общество основалось, – клуб велосипедистов. Зимой у нас составился небольшой драматический кружок, были спектакли – и не без триумфов! Приглашали мы к себе Ореста Михайловича, но он отказался.
Любовь
Почему?
Милевский
Не знаю, отговаривался болезнью; положим, правда, что он уже и тогда был не совсем здоров.
Любовь
А что же с ним теперь?..
Милевский
Неужели он вам ничего не писал?
Любовь
Мы не переписываемся. (Взглядывает на Милевского тревожно и нетерпеливо.) А что же с ним?
Милевский
Да все нервы. Должно быть, ему этот год дорого обошелся. Был я у него перед выездом и застал его совсем в плохом состоянии: ходить не может, нейрит, что ли, сердце, говорят, не в порядке.
Любовь
(порывисто встает, сжимает руки, уходит на авансцену так, что обращается к Милевскому спиной)
Что же говорят доктора?
Милевский
Как всегда при нервных болезнях, – ни то ни се. “Переутомление” – это теперь модное слово, везде его суют. Ну, запретили писать.
Любовь
Запретили писать! Это варварство, а не леченье!
Милевский
Да он, может быть, и сам не писал бы: он в самом деле очень болен. Впрочем, вы скоро сами можете его увидеть: доктора его в Крым посылают.
Любовь
Я его не увижу.
Милевский
Почему?
Любовь молчит.
Простите, Любовь Александровна, я не люблю вмешиваться в чужие дела, но на правах старого приятеля скажу: мне кажется, вы слишком резко порвали отношения…
Любовь
Мне ничего другого не оставалось.
Милевский
Но следовало подумать о том, как это может отразиться на других.
Любовь
Меня никто не просил оставаться, напротив, мне даже казалось…
Милевский
Как видите, вы ошибались. Впрочем, извините меня, мне кажется, что все это было роковой ошибкой, это сразу можно было видеть. Когда люди хотят поставить себя вне реальных условий…
Любовь
Не трудно быть пророком задним числом.
Милевский
Опять ошибаетесь и на этот раз умышленно. Я не раз пробовал предостерегать и вас, и Ореста Михайловича, но всегда встречал такой резкий отпор…
Любовь
Предостерегали! Неужели вы думаете, что можно кого бы то ни было предостеречь шуточками да каламбурами? Я во всю свою жизнь ни от кого не слыхала серьезного, искреннего, дружеского предостережения. А теперь… о, теперь много найдется друзей, которые будут качать головой да приговаривать: “Мы ведь говорили…”
Милевский
Вы несправедливы к своим друзьям, Любовь Александровна, Положим, людям всегда свойственно стараться свалить всю свою вину на другого.
Любовь
Вину? Кто же, по-вашему, виноват в этой, как вы называете, роковой ошибке?
Милевский молчит, смотрит на Любу.
Вы молчите, но я знаю ваши мысли. Мы оба одинаково, виноваты, никто в мире не виноват! О, вы герои! Вы всегда готовы метать громы из своего уютного гнезда на тех, кому судьба не дала никакого приюта! Вы меня предостерегали? Почему же вы не сняли с меня сумасшествия? Разве упреки помогают?
(С иронией.)
О, вы участливый, добрый приятель! Отчего же вы меня не убьете? Боитесь цвета крови. Белое убийство легче, меньше храбрости требует!
(Гневно повысив голос.)
Уходите лучше от меня, не становитесь между нами, – несчастье заразительно! Идите, идите в свой рай, не разыгрывайте роли архангела-карателя! Благодарите бога за то, что вам даны все земные блага, просите бога, чтобы не лишил вас своей милости и впредь! Идите, идите, супруга ждет вас! Идите.
Милевский
Вы гоните меня? Простите, я никак не ожидал, что вы так примете…
Любовь
(резко махнув рукой)
Ах, все равно! Можете считать меня помешанной и на том успокоиться!
(Отворачивается.)
Милевский
Прощайте… До свиданья!.. Может быть, со временем застану вас в лучшем настроении.
(Быстро уходит.)
Выход 10
Олимпиада Ивановна вбегает из боковой двери, бросается к Любе.
Олимпиада Ивановна
Любочка, дитя мое, что с тобой?! Что он тебе говорил?..
Любовь
(рыдает у нее на плече)
Ах, тетя, как люди подлы, низки! Им ведь все равно, хотя бы я и пропала… Мораль проповедывают… Еще после такого известия!
Олимпиада Ивановна
Какого, Любочка, какого известия?
Любовь
Он болен, он погибнет по моей вине…
Олимпиада Ивановна
Кто? Кто?..
Любовь
Ах, Орест!
Олимпиада Ивановна
Да это, может быть, неправда!..
Любовь
Нет, правда. Этот нарочно пришел посмотреть, как я выдержу роль.
Спазматически плачет. За окном голос: “Вам письмо!” Кто-то бросает письмо сквозь окно в комнату так, что оно падает на пол.
Олимпиада Ивановна
Полно! Не плачь!.. Да стоит ли этот Милевский! Чтоб он пропал! Всегда-то он врет. Успокойся. Вон письмо тебе.
Любовь
Письмо?
(Поспешно подымает, смотрит на конверт, быстро распечатывает.)
Олимпиада Ивановна
От кого это?.. Неужели?..
Любовь
Нет, это от Крицкого.
(Читает про себя.)
Олимпиада Ивановна
Что там он тебе пишет?
Любовь
А!.. Как всегда, какие-то недомолвки…
(Читает, потом вдруг смеется.)
И этот туда же, с упреками! Обманули, видите ли, его надежды! А кто просил надеяться? Ведь я ему писала: поставьте надо мной крест! Чего ж ему еще надо?
(Рвет письмо и бросает на пол.)
Олимпиада Ивановна
(берет ее за талию)
Любочка, ты бы пошла отдохнула, у тебя ведь голова болит.
Любовь
Вы боитесь?
Олимпиада Ивановна
Бог с тобой, милая! Я только вижу, что они тебя расстроили, нервы твои разбили. Поди, друг мой. Вот уж и лекарства пора принимать, и купаться пора идти; я уже все приготовила.
Любовь
(апатично)
Ну, хорошо…
(Уходит в правую дверь, в свою комнату.)
Олимпиада Ивановна вздыхает и качает головой, направляется к выходу.
Выход 11
Г-жа Груич появляется из средней двери.
Г-жа Груич
Здесь живет?..
(Видит Олимпиаду Ивановну и не оканчивает фразы. В продолжение некоторого времени обе женщины молча смотрят друг на друга.)
Олимпиада Ивановна
Марья Захарьевна, вы здесь?.. Пришли сюда…
Г-жа Груич
Мне надо видеть Любовь Александровну. Дома она?
Олимпиада Ивановна
(понизив голос)
Пожалуйста, не теперь, она теперь не может к вам выйти.
Г-жа Груич
(громко)
Мне необходимо видеть ее. Я не уйду отсюда, пока не увижу ее.
Олимпиада Ивановна
Ради бога.
Выход 12
Справа появляется Любовь, бледная, с опущенными глазами.
Олимпиада Ивановна
Люба, зачем ты?.. Марья Захарьевна, извините!.. Я вас прошу!..
Любовь
Чего вы, тетя Липа? Если Марья Захарьевна пришла к нам в гости, то мы должны…
Г-жа Груич
Я пришла к вам не в гости, Любовь Александровна!
Любовь
Тем более. Что я должна сделать для вас?
Олимпиада Ивановна
Люба!
Г-жа Груич
Я бы желала без свидетелей.
Любовь
Тетя Липа, уйдите, сделайте это для меня. (Прикасается к ее плечу, как бы удаляя.) Я должна. Иначе нельзя.
Олимпиада Ивановна
Она ее измучит!..
(Уходит.)
Любовь подходит ближе к г-же Груич, но руки друг другу они не подают.
Г-жа Груич
Я пришла просить вас…
Любовь
Чтобы я уехала отсюда? Будьте покойны, я это сделаю.
Г-жа Груич
Нет, вы не угадали. Мой сын прислал меня просить вас, чтобы вы пришли к нему.
Любовь
Идти к нему? Нет, это невозможно. Я решила, что мы не увидимся… (Изменившимся голосом) никогда.
Г-жа Груич
Никогда? Вы решили? А подумали вы, чего стоит ваше решение Оресту?
Любовь
Я думала, много думала. Мне казалось, что иного выхода нет, и мне никто не указывал иного выхода. Мне казалось, что мой выезд не очень его опечалил.
Г-жа Груич
Откуда вы это знали? Разве он вам об этом писал?
Любовь
Именно, он мне не писал ничего… Зачем же я пойду к нему теперь?
Г-жа Груич
Чтобы утешить его, наконец, если хотите, чтобы развлечь его просто.
Любовь
Утешить его я не могу, а служить развлечением не хочу.
Г-жа Груич
Ах, какой холодный, гордый тон! Свести человека с ума, лишить его здоровья, а потом еще изображать из себя оскорбленную королеву!
Любовь
Марья Захарьевна! Вы не знаете, чего мне стоит этот тон. Вы не имеете права так говорить со мной!
Г-жа Груич
Права? А какое же вы имели право сводить с ума моего сына, отнимать у меня мое дитя?
Любовь
Я никого не сводила с ума, сама только сходила.
Г-жа Груич
Я не знаю, кто был более помешан, вы ли во время болезни, или Орест после вашего выезда.
Любовь
Виновата ли я в этом? Я даже ничего не знала, не знаю и теперь. Скажите…
Г-жа Груич
Виноваты ли вы? Вы еще можете спрашивать? Вы все знали заранее и все-таки играли в какую-то безумную игру, ставили на карту жизнь и счастье Ореста! Вы отравляли его каждый день, каждый час и потом бросили его отравленным, на моих руках, а сами ушли, довольно просто решили дело! Вы еще смеете спрашивать, виноваты ли вы?
Любовь
Почему же я одна виновата? Зачем искать какой-то вины? Разве от этого легче? Сам Орест говорил…
Г-жа Груич
Что мне до этого? Что мне до вашей философии? Мое дитя гибнет, сгорает, я чувствую, что он тает день ото дня! (Плачет.) О мое дитя, сын мой несчастный!
Любовь
Ради бога, скажите, что с ним? Я ведь ничего не знаю. Я готова сойти с ума от всего этого. Что же с ним такое? Господи!
Г-жа Груич
Ах, что с ним! Его сердце грозит разорваться, сам он без сил, без движенья, он страдает так ужасно… О, если бы у вас было сердце, если бы вы не были камнем!..
Любовь
Но чем же я могу помочь? Чтобы только спасти его – я на все готова.
Г-жа Груич
Идите к нему.
Любовь
Но вы сами говорили, что я для него яд.
Г-жа Груич
Да, яд, отрава! Я знаю это и все-таки требую, чтобы вы шли к нему. Ведь я же ему впрыскиваю морфий, когда он страдает, даю строфант, чтобы спасти его сердце хоть на минуту. Собственными руками, насильно готова я вести вас к нему. У меня уже нет сил, нет воли, я все для него делаю, что он желает, знаю, что в этом его погибель. Он говорил, чтобы я без вас не приходила. Идите же к нему, идите, умоляю вас!
Любовь
(качает головой отрицательно)
Я могу его этим убить… Я дала слово… он не хотел… не могу…
Г-жа Груич
Я вас ненавижу, я бы вас убила, но я все для вас сделаю, только идите, идите к нему!
(Падает перед ней на колени.)
Любовь хочет поднять ее.
Г-жа Груич
Идите, если у вас есть сердце! Он умирает.
Любовь
Что вы?! Ну, я не знаю… я пойду… я не могу… я с ума сойду!.. Я иду, сейчас иду!
(Одной рукой хватается за голову, другой старается поднять г-жу Груич.)
Выход 13
Те же и Олимпиада Ивановна справа.
Олимпиада Ивановна
(г-же Груич)
Где у вас совесть? Где у вас сердце? Разве вы не видите, что вы с ней делаете?
Г-жа Груич
(встает, опомнившись)
Я только хочу, чтобы она дала обещание прийти.
Олимпиада Ивановна
Идите отсюда, или я закричу на помощь!
Любовь
Я прийду, прийду.
Г-жа Груич
Мы живем в гостинице “Россия”, – помните! (Уходит.)
Олимпиада Ивановна запирает дверь на крючок. Любовь опускается на пол; сидя, она одной рукой упирается в пол, другой трет себе лоб, покачиваясь машинально.
Олимпиада Ивановна
Люба!.. Ты плачешь?.. Что с тобой?
Любовь
(убитым голосом)
Я не плачу, я не могу плакать… Что же мне делать, что делать?
Занавес
(1 votes, average: 5,00 out of 5)